Сайт журнала "Экологический Вестник России"

Генадий Шмаль: Высокий рост ВВП сможет обеспечить развитие и становление химического сектора нефтегазохимического комплекса страны

Президент Союза нефтегазопромышленников России Г.И. Шмаль вступил в свой 80-летний юбилей. Генадий Иосифович - одна из легендарных фигур, создававших в 60-х и 70-х годах крупнейший не только в нашей стране, но и в мире Западно-Сибирский нефтегазодобывающий комплекс, Тобольский нефтехимический комплекс, сеть газопроводов и предприятий нефтегазовой отрасли. На всех постах от инженера, комсомольского работника до первого заместителя министра строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности СССР Г.И. Шмаль проявлял себя как ответственный высококвалифицированный профессионал своего дела.

Сегодня Генадий Иосифович не живет спокойной, размеренной жизнью заслуженного человека, пенсионера, а продолжает активно вести общественную работу, являясь не только одним из первых руководителей Союза нефтегазопромышленников России. Оставаясь преданным своей малой родине, он является председателем правления Западно-Сибирского землячества в Москве, членом Совета по информации и сотрудничеству предприятий топливно-энергетического комплекса.

О том, какие нужно принять меры для успешного решения поставленных задач по инновационному развитию нефтегазовой отрасли, что этому препятствует, и на другие вопросы журнала «ЭВР» согласился ответить президент Союза нефтегазопромышленников России Шмаль Г.И.

Вопрос: - Генадий Иосифович, в последние годы наше государство предпринимает немалые усилия по диверсификации отечественной экономики, а значит и по формированию бюджета страны из различных источников, платежного баланса страны, поддержанию курса национальной валюты. Как Вы оцениваете результаты таких усилий по снижению зависимости российского бюджета от результатов деятельности нефтегазовой отрасли, которые всегда были важнейшей статьей его наполнения, роста ВВП?

Ответ: - Если судить по результатам, то это не совсем получается, да и не может получиться, поскольку мы серьезно запоздали со структурной перестройкой нашей экономики. К примеру, Китай за последние 25 лет создал колоссальный потенциал химического сектора, который сегодня производит продукции более чем на 1,4 трлн долл., что составляет 20% его ВВП. Это более чем весь наш ВВП. А мы производим химической продукции на 70 млрд дол, это более чем в 20 раз меньше чем Китай. Только одна немецкая компания БАСФ производит химической продукции в 1,5 раза больше чем все химики России. И здесь даже дело не в количестве, а в том, что мы, имея колоссальную базу для производства безнадежно отстали, к примеру, покупаем краску у финнов, даже пляжные лежаки закупаем в Турции. Поэтому нужен совершенно другой подход для организации химического производства в стране.

Нередко от наших рулевых в российской экономике можно слышать, что закончился век нефти. Такие утверждения совершенно неверные. Да, возможно, лет через 50 закончится век нефти как топлива, но нефть будет нужна для производства продукции, без которой невозможно представить современную жизнь человека. И это справедливо во всех отношениях, поскольку еще в свое время Д.И. Менделеев заметил, что топить печь нефтью все равно, что топить ее ассигнациями. В связи с этим развитие химической отрасли должно стать приоритетным направлением в развитии отечественной экономики.

Посмотрите, насколько сегодня важным является производство композитных материалов, доля которых, к примеру, в автомобильной промышленности уже составляет 30-40 процентов. Еще большие перспективы использования композитных материалов открывается при строительстве подводных лодок, самолетов и т.д. Но для таких грандиозных планов в стране нужно иметь и соответствующие объемы химического производства, а у нас оно находится на самой ранней стадии развития. Поэтому можно сказать со всей определенностью, что драйвером роста российской экономики должна стать нефтегазохимия. При этом химию необходимо выделить отдельно, как направление, где может быть и лесохимия, учитывая наши природные возможности.

Подтверждением правильности выбора такого направления может послужить период руководства страной Н.С. Хрущевым в середине 50-х, когда капиталовложения в химическую промышленность, обеспечивающие высокие темпы развития этой важнейшей отрасли, решением правительства были увеличены настолько, что выпуск важнейших химических продуктов вырос в 2-3 раза, а производство искусственных и синтетических волокон, а также пластических масс в 4,5-8 раз. Таким образом в СССР был построен целый рад нефтеперерабатывающих заводов и химических комбинатов. Приведу пример из своей трудовой биографии, когда в уральских Березняках, где я работал в те годы, за короткий срок были построены 2 калийных комбината, второй содовый завод, анилинокрасочный завод, значительно расширен азотнотуковый завод, и это только в одном городе. Вот такими темпами и сегодня должна развиваться химическая промышленность в России.

Если спросить почему именно химическая отрасль, да потому, что продукция химической промышленности обладает высокой добавленной стоимостью по сравнению с исходным сырьем. Если, к примеру, в нефтепереработке она выше исходной нефти в 5-6 раз, то в нефтехимии она может быть в сто, тысячу раз выше исходного сырья. Но для такого рывка нужна серьезная структурная перестройка, как это было сделано в других развивающихся странах.

В этом смысле примером может служить Китай, который уже на протяжении 10 лет занимает 3-е место в мире по производству нефтехимической продукции, обогнав в 9 раз Россию. И как тут не вспомнить, что Китай начинал свой путь к нынешнему успеху практически с нуля, опираясь на наш опыт, используя нашу школу. А в перспективе, лет через 15, по мнению специалистов, предприятия Поднебесной смогут обеспечить свыше 40% мирового производства.

Вопрос: - В своих выступлениях на нефтегазовых конференциях, форумах и других информационных площадках Вы, как правило, затрагиваете вопрос о необходимости повышения эффективности действующих российских предприятий нефтегазового комплекса, акцентируя, в частности, внимание на рациональном использовании попутного нефтяного газа. Какие Вы видите пути решения проблем, возникающих на этом важном экономическом и экологическом направлении?

Ответ: - Действительно, несмотря на достигнутые значительные успехи в рациональном использовании попутного газа (87-89%), в факелах по-прежнему сжигается достаточно большой его объем (14-15 млрд куб.м/год), что наносит стране ощутимый экономический и экологический ущерб и оказывает пагубное влияние на здоровье людей. Подсчитано, что в результате сжигания газа над российской территорией ежегодно образуется около 100 млн тонн углекислого газа. При этом вследствие неполного сжигания газа в атмосферу попадает и метан, который считается более активным парниковым газом, чем углекислота. При сгорании газа также происходит выброс окиси азота и сернистого ангидрида. Все это вызывает у людей, проживающих в регионах нефтедобычи, частые случаи заболеваний органов дыхательной системы, зрения и желудочно-кишечного тракта.

Необходимо отметить, что поставленный правительством целевой норматив рационально используемого ПНГ в 95%, на некоторых даже передовых объектах компаний организовать утилизацию попутного газа пока не всегда возможно или целесообразно. К ним относятся отдельно расположенные добывающие скважины, удаленные от существующей инфраструктуры месторождения с небольшими ресурсами ПНГ и месторождения, где нефть добывается сезонно, к примеру, только в зимний период, наличие в составе ПНГ углеводородов тяжёлой группы примесей, Препятствие для рационального использования ПНГ также создает высокая стоимость оборудования.

И если в советский период государство само выделяло средства на строительство объектов по использованию попутного газа, то после приватизации нефтегазового комплекса нефтяные компании самостоятельно решают вопросы повышения уровня использования ПНГ, строят соответствующие объекты для подготовки и переработки газа. И с учетом передового зарубежного опыта такие объекты должны быть органически связаны со всем комплексом нефтяного месторождения. Это позволяет значительно снизить капиталовложения и энергозатраты на 25-30%.

Законы, запрещающие добычу и подготовку нефти без утилизации попутного нефтяного газа, приняты в США, Канаде и ряде стран Европы, что конечно же способствует достижению максимального уровня использование попутного нефтяного газа в этих странах. Но это не значит, что в обязательном порядке они используют для переработки весь объём добываемого газа. Используется только экономически целесообразные или промышленные объёмы ПНГ с учетом всех факторов, затрудняющих переработку.

Вопрос: - Известно, что значительного подъема экономики невозможно добиться без повышения производительности труда. За счет чего же можно это сделать применительно к отечественной нефтегазовой отрасли?

Ответ: - В связи с этим вопросом уместно вспомнить, что, к примеру, американцы за последние 5-7 лет прибавили более 150 млн баррелей добычи за счет многих показателей, но основное – это технологии, в которые они вложили для добычи сланцевой нефти и газа по меньшей мере 30 млрд. долл. То есть, в эту сферу необходимо вкладывать. Мы же тратим на НИОКР менее 1% ВВП, а, к примеру, Израиль - 4%, получается так, что меньше нас мало кто тратит. При этом нужно отметить, что передовые технологии создавали малые компании, которые позволили сделать резкий скачок в росте добычи и снижении ее стоимости. Если 5 лет назад стоимость сланцевой нефти обходилась примерно 60-70 долл. за бочку, сегодня за счет совершенствования технологии стоимость бочки снижена до 35-40 долл.

Высокие показатели в нефте- и газодобыче зависят от объемов бурения и его стоимости. К сожалению, по объемам бурения мы отстаем от ведущих нефтедобывающих стран, у которых сегодня не только большие объемы бурения, но и значительно снижены расходы на него. Что такое для нас без малого 25 млн. м эксплуатационного бурения, которое мы произвели в прошлом году? Думаю, что это половина от того, что нужно. Но этот вопрос тесно связан с машиностроением, которое, к сожалению, не справляется с обеспечением отрасли соответствующим оборудованием. Сегодня можно вспоминать как легенду, что завод «Уралмаш» в 1989 году выдавал 365 комплектов бурового оборудования в год, а в минувшем году всего 35.

Поэтому так необходимо возрождение машиностроения для нефтегазовой отрасли, как модно сейчас говорить, через локализацию производства, которая предполагает производство оборудования, оказание услуг, выполнение строительных, геологоразведочных работ как можно больше в своей стране и отечественными компаниями, что и будет работать на ее экономику. Эксперты называют разумный уровень локализации не менее 70%, а то и 75%. И делать это нужно, опираясь на помощь государства. Известно, что производство нефтегазового оборудования в Норвегии и Китае начало развиваться только благодаря государственной поддержке. Таким образом запущенная программа импортозамещения в отечественном нефтегазовом машиностроении, несомненно, даст мощный эффект и окажет нужное влияние на развитие не только энергетики, но и всего машиностроения в целом.

Вопрос: - Важным моментом в процессе любого производства является сокращение издержек, которые наряду с другими факторами напрямую влияют на прибыль предприятия, цену готовой продукции. За счет чего можно и нужно решать эту задачу в нефтегазовой отрасли, состоящей из «многоярусного» цикла производственных процессов, как бурение, добыча, транспорт?

Ответ: - К примеру, чтобы раньше пробурить скважину глубиной 2500 м нужно было использовать 8, а то и все 10 долот. При смене каждого из них необходимо поднять наверх все трубы для замены, что требует немалых временных и материальных затрат. А сегодня скважину такой длинны можно пробурить одним инновационным долотом, разработанным в сервисной компании «Буринтех». И работа по совершенствованию этого важнейшего и достаточно дорогого инструмента продолжается в сервисной компании, чтобы можно было пробурить не одну скважину такой длинны, а две.

К сожалению, у нас сегодня никто всерьез не занимается внедрением новых технологий, новой техники. В связи с этим возникает настоятельная необходимость возродить Комитет по науке и технике, который предметно занимался в свое время этим направлением и где находились в работе сразу 100-140 целевых комплексных программ, которые финансировались и за которые отвечали и отчитывались должностные лица по уровню не ниже замминистра. За такую работу на производствах было предусмотрено и неплохое материальное стимулирование, нее зря же самые большие премии получали за внедрение новой техники.

Вопрос: - Еще один важный отраслевой вопрос – это запасы. Исчерпание современной сырьевой базы углеводородов и отставание прироста новых запасов вызывает тревогу за ресурсную обеспеченность нефтегазовой отрасли. Как должна, на Ваш взгляд, решаться эта общегосударственная проблема?

Ответ: - Те запасы, которые у нас есть сегодня, на 70% относятся к трудноизвлекаемым (ТРИЗ), но у нас даже пока нет четкого определения, что такое ТРИЗ. Лично я считаю, что это запасы, требующие новых технологий, но в принципе сегодня нужна формализованная формулировка в виде стандарта, чтобы правильно расставить приоритеты в принятии мер государственного стимулирования по разработке ТРИЗов. Несмотря на поправки, вносимые в налоговый кодекс, наше законодательство требует дальнейших изменений в связи с необходимостью более эффективных изменений и дифференциаций льгот в зависимости от разнообразия характера даже одного объекта при работе с ТРИЗ. Это когда на одном месторождении один и тот же пласт в начале и в конце имеет совершенно разные характеристики. Поэтому нужно внимательно смотреть на такие ситуации, чтобы определить, какие стимулы следует давать тому или иному недропользователю. По оценкам экспертов и специалистов, необходимые для ТРИЗ изменения в налоговый кодекс позволят ввести в эксплуатацию дополнительно только в Западной Сибири до 40 месторождений, что, в свою очередь, приведет к значительному росту объемов добычи из нетрадиционных залежей.

И здесь без подключения науки в лице Академии наук нам не обойтись. Чтобы она как прежде во всех возникающих сложных и спорных вопросах была истиной в последней инстанции, когда выданное ею заключение никто не подвергал сомнению, оспариванию. В связи с этим можно вспомнить, как в бес¬прецедентно короткие сроки был создан (1948–1990 гг.) Западно-Сибирский гигантский топливно-энергетический ком¬плекс, который не имел равных себе в стране и встал в один ряд с крупнейшими мировыми комплексами такого рода. Это стало возможным в том числе и потому, что в его создании мы постоянно опирались на науку, прежде всего, на Сибирское отделение РАН. При этом именитые академики больше проводили время на тюменских промыслах, чем в своих лабораториях и кабинетах, в длительных экспедициях они изучали во всех деталях и тонкостях проблемы развития и становление топливно-энергетического ком-плекса.

В этом плане показательный пример сегодня демонстрируют всему миру США, значительно увеличив добычу нефти за счет сланцевой нефти. По оценкам аналитического агентства Rystad Energy (Норвегия), добыча нефти в США растет быстро и может к концу этого года достичь исторического рекорда - 10 млн баррелей в день, а ожидаемый ежемесячный рост добычи в 2017 году - 95 000 баррелей в день. И большая часть этого роста обеспечена за счет интенсивного бурения на сланцевых залежах.

Таким образом, благодаря развитию технологий обнаружения запасов нефти и технологий по ее добыче, позиции США на нефтяном рынке резко выросли, поскольку инновационный подход к делу прослеживается во всех деталях. Если раньше, на одну скважину приходилась площадь без малого 324 тыс.кв.м (80 акров), то теперь она уменьшилась наполовину, и, что особо важно, без потерь для дебита скважин. А с учетом внедрения инновационного метода ввода скважин в эксплуатацию многие американские нефтяные компании смогли увеличить объемы извлекаемой нефти из скважин на 50-70%. Поэтому нам необходимо весь этот передовой зарубежный опыт осмыслить и, не копируя, взять из него лучшее для применения в российском нефтегазовом комплексе, поскольку всего три-четыре года назад США по извлекаемым запасам были позади России, Канады и Саудовской Аравии.

Вопрос: - Нельзя не согласиться, что чрезвычайно актуальной проблемой для нефтегазового комплекса является выбор эффективной системы налогообложения, обеспечивающей изъятие государством части сверхприбыли от добычи минерального сырья и в то же время сохранение достаточных стимулов для инвестиций в данную отрасль. Каким видится Вам наиболее эффективный механизм налогообложения российских нефтегазовых компаний?

Ответ: - Вся беда в том, что у нас другая система управления, по сравнению с зарубежными, в том числе, в налоговой составляющей. Если взять США, то, к примеру, в Техасе, если скважина дает 500 литров в сутки, она считается рентабельной. У нас же, если она дает меньше 4 тонн, считается нерентабельной из-за несовершенства нашей налоговой системы, которая в конкретном случае не выполняет полностью возложенные на нее функции: фискальную, распределительную и стимулирующую. В нашем случае она выполняет только первую роль – фискальную, а о стимулирующей говорить не приходится. Из-за этого у нас простаивает огромное количество скважин с нерентабельным или малорентабельным дебитом, хотя Союз нефтегазопромышленников более 10 лет говорит на всех уровнях о том, что такие скважины нужно передавать малым нефтедобывающим компаниям. Осуществить передачу таких скважин можно было бы намного проще, если бы этот вопрос был решен на законодательном уровне.

Поэтому сегодня нужно сделать то, что делается во всем мире, к примеру, у нас налоги берутся из валовой выручки, а во всем мире налогом облагается прибыль, результат деятельности. Затем, все добывающие компании находятся не в равных условиях, когда платит НДПИ (налог на добычу полезных ископаемых), поскольку у одной компании добыча, к примеру, 100 тонн в сутки, а у другой - 10, но обе должны заплатить один и тот же налог НДПИ, который, кстати, зависит от мировой цены на нефть.

Вопрос: - Одним из наиболее обсуждаемых сегодня отраслевых вопросов - разработка шельфовых месторождений, будущее российской нефтегазовой отрасли, хотя, по мнению экспертов, для осуществления таких проектов у нас нет ни необходимых технологий, ни техники, ни соответствующей инфраструктуры. Насколько Ваше мнение расходится или согласуется с такими высказываниями?

Ответ: - Действительно, в настоящее время существует ряд факторов, препятствующий масштабному освоению недр континентального шельфа, в т.ч. его низкая геологическая изученность, неблагоприятные с точки зрения природно-климатические условия, соответствующих условиям технологий добычи и оборудования, отсутствие инфраструктуры, необходимой для добычи и транспортировки ресурсов и многое другое. Поэтому сегодня можно и нужно заниматься изучением границ шельфов, правовые вопросы отрабатывать.

Что касается добычи, то здесь не все так однозначно. Когда в Газпроме в 2010-м с горячностью настаивали дать старт строительству технологических объектов на Штокмане, опытные специалисты говорили, что сначала нужно разработать полуостров Ямал, где запасы газа намного значительнее - более 12 трлн кубометров. Во-вторых, там под ногами хоть какая-то, но твердь, по которой можно ходить, размещать оборудование, технику, а на Штокмане 600 км от берега, 300 м глубина, и этим все объясняется.

Как мы знаем, в конце концов разум возобладал. В минувшем году добычу углеводородного сырья на территории ЯНАО производили 33 предприятия на 90 месторождениях. По итогам 2016 года добыча нефти и газа на Ямале выросла, по газу она составила более 509,3 млрд кубометров (рост на 0,3% к 2015 году), а по нефти – почти 26,9 млн тонн (рост на 29,9% к 2015 году).

Вопрос: - Сегодня российские компании нефтегазового комплекса вынуждены работать в постоянно меняющихся условиях, прежде всего из-за санкционной политики США и Евросоюза. В связи с этим, какие меры принимает в своей деятельности Союз нефтегазопромышленников России, чтобы она соответствовала запросам и чаяниям профессионального сообщества?

Ответ: - Да, Союз был и остается выразителем интересов нефтяных и газовых компаний нашей отрасли. Наша главная задача - это участие в законодательном обеспечении отрасли, а также представление и защита интересов нефтегазового комплекса в органах исполнительной власти как в России, так и за рубежом. С участием Союза принято большое число законов, но действительность такова, что одни принятые законы со временем устаревают и нуждаются в изменении, дополнении. А другие, в которых отрасль остро нуждается, никак не можем принять.

К примеру, как получилось с законом о саморегулировании (СРО) в строительной отрасли для нефтегазового комплекса, принятого в июне 2016 года. Закон нужный, он должен облегчить решение многих вопросов при строительстве различных объектов для нефтегазовой промышленности. Но на деле происходит ликвидация отраслевых СРО и зеленый свет дается только для территориальных СРО. Но ведь, если, к примеру, строится газопровод, который проходит через несколько регионов страны, на какой территории он, в таком случае, должен создаваться. Хотя закон и вступил в силу с 1 июля текущего года, но мы не опустили руки, обратились с этим вопросом напрямую к президенту России, поскольку в конкретном случае речь идет о надежности и безопасности возводимых объектов в нефтегазовой отрасли, где достаточно одного некачественно сваренного стыка в трубопроводе и на выходе можно получить аварию, а то и катастрофу, что мало не покажется.

Очень нужен закон о малом бизнесе в нефтяной отрасли, где год от года доля малых компаний в общероссийском объеме добытой нефти уменьшается. И, если лет 15 назад такая доля составляла около 10%, то сегодня она в среднем не более 3%. А ведь сегодня в России насчитывается более 20 тысяч неработающих малодебитных скважин, которые могли бы дать дополнительно годовой прирост до 15 милл. т нефти. При этом нужно учитывать, что развитие малого бизнеса в нефтянке может дать значительный прирост занятости. Так. даже самая ма¬ленькая российская нефтяная компания, которая добывает 100 тыс. т нефти в год. имеет численность не менее 100-120 чело¬век.

Для сравнения, более 8000 малых компаний зарегистрировано в США, и добывают они 45-48% от всего объема добычи в стране. Именно американские малые компании создали технологии, с помощью которых сегодня США так успешно добывают сланцевые углеводороды.

Положительной пример работы малых нефтяных компаний есть и в России. Так, в Татарстане малые компании добывают 20% нефти республики. В связи с этим можно вспомнить известную компанию РИТЭК, которая сегодня добывает 8 милл. т/год. А когда-то эта компания начинала свою деятельность как малая, специализирующаяся на инновационных технологиях.

Было бы очень полезным для развития нефтегазовой отрасли участие малых компаний и в нефтесервисе. Это позволило бы изменить нынешнюю ситуацию на этом рынке, где 25-27% приходится на иностранные компании. Как показывает отечественная и зарубежная практика, вовлечение как можно больше малых компаний, в своей деятельности мобильных и гибких, может кардинально повлиять на отечественный нефтесервис.

Можно и дальше перечислять направления деятельности Союза нефтегазопромышленников по защите интересов компаний нашей отрасли, сохранении ее славных традиций, возрождении престижа профессии газовика, нефтяника, геолога.

– Генадий Иосифович, спасибо за столь исчерпывающие ответы на наши вопросы. Примите наши искренние поздравления с Вашим 80-летним юбилеем! Традиционно пожелаем Вам прежде всего здоровья, которое так необходимо в Вашей очень важной и нужной общественной работе в Союзе нефтегазопромышленников России!

Беседу вела

Виктория Малкина,

РГУ нефти и газа (НИУ) им. И.М. Губкина